День выдался не из легких. Утренняя ссора выбила из привычного равновесия. Потом пришлось зайти домой. Я давно там не был, и еще столько же не был бы, честное слово. Ну неужели нельзя встречаться на нейтральной территории? Радует то, что у мамы все хорошо. Она смеется задорно, заливисто, как маленькая девочка, показывает мне свои новые картины и спрашивает как дела у Доминика. Озабоченно хмурит брови, когда я рассказываю об утреней ссоре и говорит, что с девушкой мне было бы намного проще. Я пожимаю плечами и перевожу разговор на другую тему. В голову приходит, что нужно устроить выставку её работ. Она отнекивается, но это не важно. Отец ненавязчиво напоминает о времени. Целую мать в щеку, перекидываюсь с отцом парой слов и с облегчением покидаю родительский дом.
Она уже ждет меня. В баре, принадлежащем отцу. Конечно, они ведь не могли выбрать другое место. Здесь всегда более чем достаточно посетителей и уже завтра все, кому не лень, будут обсуждать мое появление с очередной девушкой. Меня встречают приветливо, как всегда. Иначе и не может быть. Сразу же проводят в ВИП-зону. Она замечает меня сразу. Машет рукой с диванчика и дружелюбно улыбается. Я окидываю её оценивающим взглядом. Брюнетка. Недовольно морщусь. Худая, даже слишком, с небольшой грудью и выпирающими ключицами. Серые глаза с интересом изучают меня, я это чувствую даже мимолетом оглядывая зал и кивая многочисленным знакомым. Опускаюсь рядом и начинаю разговор ни о чем. Она по большей части внимательно слушает и поддакивает. Отдает мне документы. Я быстро их пролистываю. Конечно, отец не может не сделать все по правилам. Подзываю официантку, вопросительно смотрю на Элисон. Она заказывает мохито, я - Б-52. Удивительно, но время летит быстро. Я, помня обещание, данное себе утром, слежу за собой, чтобы не напиться. Она неплохо танцует. Очень гибкая, пластичная и... Симпатичная. Наблюдаю за ней, откинувшись на стенку дивана. Много курю. Она морщит носик, но ничего не говорит. Вызываю водителя отца и мы едем кататься по ночному городу. Удивительно, но она не похожа на куклу, каких он обычно подсовывает. Неужели сменил стратегию? По привычке накрываю её ладонь своей. Она одаривает меня серьезным взглядом и целует. Неожиданно. Отвечаю на поцелуй, но недолго. Плавно отстраняюсь, чтобы не обидеть. Смотрю на часы. Уже почти утро. Наверное, ты спишь. Или пьешь. С тебя станется. Улыбаюсь, извиняюсь перед ней, и прошу у водителя отвезти её домой. Элисон грустно улыбается и называет адрес. Оказывается, она живет на почти на окраине города, с родителями. Я узнаю об этом случайно, когда она вскользь упоминает об этом. Прощаюсь, она целует меня в щеку на прощание и диктует свой номер телефона. Я забиваю контакт, провожаю её до двери и возвращаюсь в машину. Называю твой адрес. Уже почти пять. Через двадцать минут я, стараясь не шуметь, вставляю ключ в замочную скважину. Проворачиваю его, но остаюсь снаружи. Закуриваю. Не знаю, почему я оттягиваю этот момент. Я боюсь того, что ты скажешь. Ты ведь все равно не поверишь, что ничего не было. Я бы сам себе не поверил, после всех моих многочисленных загулов. Мысли. Они разъедают изнутри, и их очень много. Я не рад им. Выкидываю истлевшую сигарету. Больше оттягивать момент невозможно. Кладу ключ в карман, вхожу, тихо закрываю дверь. В гостиной горит свет. Разуваюсь и прохожу внутрь. Ты не спишь. Почему-то я так и думал. Сидишь на полу и что-то бормочешь. Подхожу, сажусь рядом, и понимаю, что ты в очередной раз слишком зол на меня. Беру тебя за руку.
- Все хорошо, Ник. Я вернулся. Кстати, мама интересовалась как ты. Она передает тебе привет. - Поднимаюсь с пола, снимаю пиджак и бросаю его на кресло. Я устал, но рядом с тобой это перестает иметь какое-либо значение. Достаю из сумки плитку шоколада. Наша общая слабость. Протягиваю её тебе, и мягко улыбаюсь. Я понимаю, что вернулся слишком поздно, но, хотя это и моя вина, просто так вышло. Это на данный момент не является первостепенным. Главное сейчас не допустить очередного взрыва эмоций. Твоих и моих. Утреннего инцидента было более чем достаточно. По крайней мере для меня.

Ты делаешь все как-то на автомате. Я с беспокойством наблюдаю за тем, как ты находишься будто в состоянии заморозки. Да, я знаю, я виноват. Возвращаться под утро - это совсем не то, чего ты от меня ожидал. На самом деле я мог бы вообще никуда не ехать сегодня, но  любопытство всегда было сильнее меня, да и нужно было прийти в себя после всего, что произошло. Ну и, как ни крути, я не был бы самим собой, если бы не продолжал совершать такие поступки.
- Я ведь вернулся. Прости. - Нет. Не представляю. И не хочу представлять. Мне на самом деле даже страшно думать о том, что однажды может наступить тот момент, когда ты уйдешь. Уйдешь навсегда. На прощанье перебьешь всю посуду, сломаешь все, что можно сломать, а заодно - пару ребер мне, и покинешь мою жизнь. Навсегда. И больше не вернешься. Это невозможно, в конце-то концов.
- Да куда я от тебя денусь? Ты же и на том свете меня достанешь, извращенец гребанный. - Усмехаюсь, и не успеваю ничего понять, как оказываюсь в твоих руках. Таких родных, сильных. Не идущих ни в какое сравнение с ломкими запястьями отцовских секретарш и случайных знакомых.  Ты целуешь, и у меня темнеет в глазах. Я прижимаюсь к тебе еще сильнее и мы оба валимся на пол. Теперь я ощущаю себя хозяином положения. Снова. Мне привычно, а ты всегда был не против. Отвечаю на поцелуй, вкладывая туда все эмоции, которые сейчас меня обуревают. Целую мочку уха, шею, ключицы, словно в забытье, больно сдавливая твои пальцы своими, и неожиданно останавливаюсь, оставаясь все в той же позе, сверху, чтобы надежно тебя зафиксировать в нынешнем положении.
- Как ты провел день сегодня? - Мне вдруг хочется с тобой поговорить. Нормально поговорить. Без скандалов, истерик, синяков. Мы давно не разговаривали, тебе не кажется? Орали, да, повышали голос, выясняли отношения, ревновали, какие только формы коммуникации не использовали, но не разговаривали.
Ощущаю себя ненормальным. Но мне действительно важно, что происходит в твоей жизни. Сегодня я это окончательно понял. Ну что поделаешь, до меня долго доходит.
- Знаешь, Ник. Эта девочка. Я с ней не спал. - Сейчас для меня особенно важно, чтобы ты знал это. И, самое главное, чтобы поверил. Ты ведь можешь? Сосредоточенно смотрю тебе в глаза. Наверное со стороны это выглядит так, будто я хочу убить тебя, или, по крайней мере, загипнотизировать. Вспоминаю эту девушку с серьезными глазами. Меня до сих пор преследует ощущение, что что-то не так. Хотя я сделал все правильно. Она - не эти расфуфыренные дуры, которые раздвигают ноги, а в глазах у них тут же появляются денежные знаки, она другая. Но она не ты. Именно поэтому я сейчас в этой квартире, которая стала моим домом. И именно поэтому я уже здесь столько лет. И между моих бедер уютно расположился беспардонный хам, который каждый раз заставляет меня переступать через свою гордость и тратить сотни тысяч нервных клеток ежедневно, совершенно не заботясь о последствиях. Правда, Романски?
- Когда-нибудь я убью тебя, Доминик. Когда-нибудь. Но не сейчас. - Любуюсь на тебя, готовый почти к любым твоим действиям. Смотрю на тебя, словно волк на ягненка, попавшего в смертельную ловушку. Я действительно соскучился. Сколько мы уже не спали с тобой? Неделю? Больше? Знаю, виноват сам. Порой я ухожу рано утром и возвращаюсь просто не в состоянии что-либо делать. Мне нравится, когда ты носишь рубашки. Но еще больше мне импонирует вообще отсутствие на тебе одежды. Я хочу получать визуальное удовольствие, мне нравятся твои ключицы, твоя кожа. Твои вены - мечта наркомана. У тебя особенная красота. Она притягивает, завораживает, а иногда даже вводит в оцепенение. Расстегиваю на тебе рубашку, и провожу кончиками пальцев от горла вниз. тактильные ощущения ничуть не хуже, чем визуальные. Я не перестаю удивляться тому, что это все моё. И ничье больше. Это приятно понимать. Пора привыкнуть, но в такие моменты я чувствую себя большим ребенком, которому подарили любимую игрушку, и он носится с ней, никому не дает в обиду. И я никому тебя не отдам. Ни одному самовлюбленному кретину вроде меня, ни одной смазливой девочке, которые то и дело бросают на тебя заинтересованные взгляды. Никому.

Я искренне радуюсь за тебя. Потому что ты все-таки встретился с отцом, а значит - идешь в правильном направлении. Война с родителями не может продолжаться вечно, понимаешь, Доминик? Ты уже потерял мать, задумайся, что будет, когда отец отправится вслед за ней. Ты упрямо твердишь, что на круги своя уже ничего вернется, но я знаю, что если медленно продвигаться к намеченной цели - рано или поздно ты её достигнешь. И я толкаю тебя в нужную сторону. А еще ты снова пытался найти приключения на свою распрекрасную задницу. Катался. Ну-ну. Я многозначительно хмыкаю. Наверняка гонял так, что прохожие, наблюдая эту картину опасливо жались к той стороне тротуара, что находилась подальше от дороги. Я знаю, как ты водишь, Романски, и всерьез опасаюсь за твою жизнь. Мне не нравится твоя манера вождения.
Ты смеешься. Почему-то ты был уверен, что я с ней не спал. Мне даже немного обидно. Неужели я настолько предсказуем? Между прочим, Романски, там было на что посмотреть. Хотя бы потому, что она совсем другая. Не такая, каких обычно подсовывает мне в постель циник, зовущий себя моим отцом. Она настоящая. И почему-то напомнила мне тебя. Наверное поэтому я и не смог с ней. Тебе нравится, как я к тебе прикасаюсь. Тебе всегда нравилось, что бы я ни делал. И это меня забавляет. Я чувствую себя дрессировщиком, приручающим бешеное животное. Правда длится это ровно до того момента, когда я каким-то непостижимым образом оказываюсь под тобой. У тебя взгляд и улыбка победителя. Но мне не страшно. ты ведь не сделаешь мне больно? Просто немного растерянно. Наверное, меня выдают мои удивленно распахнутые глаза и вопросительный взгляд. Мне дико непривычно смотреть на тебя снизу вверх. Я делаю резкую попытку занять предыдущее положение, но ничего не выходит. Я лишь неудачно поворачиваю плечом и морщусь от неожиданной боли. Но сейчас это не имеет значение, потому что ты снова целуешь меня. Прикусываешь нижнюю губу. Я закрываю глаза, испытывая множество эмоций, ничем особенным не обусловленных.
- Кому я нужен то кроме тебя? - Усмехаюсь. Я действительно не представляю того идиота, который смог бы меня терпеть такое количество времени. Мои выходки, мои загулы, мои перепады настроения, мою ревность. Список можно продолжать еще ну очень долго. Интересно, как у тебя хватает выдержки? Я не понимаю. Совсем. Даже несмотря на весь тот дурдом, что творится в этой квартире, да и за её пределами тоже, ты все еще упрямо твердишь, что любишь меня.
- Романски, тебе плетку подарить? - Почему-то меня ужасно забавляет складывающаяся ситуация. Я уже не пытаюсь занять главенствующее положение, а выжидающе смотрю на тебя, поглаживая твои запястья кончиками пальцев. В глазах горят бешеные огоньки, и хотя твое лицо закрывает челка, я готов поспорить на миллион долларов, что у тебя такие же. Я знаю тебя очень хорошо. Мы вместе не первый год и я могу сказать о тебе очень многое, но таких действий я от тебя совсем не ожидал. Раньше ты не стремился занят активную позицию в сексе.
Изловчившись, освобождаю одну руку и, опираясь на неё, принимаю хотя бы наполовину сидячее положение. Невинно улыбаюсь и ласково целую тебя, постепенно переключаясь на шею. Не могу удержаться, чтобы не оставить засосов или укусов. Второй рукой крепко обнимаю тебя, чтобы не дать тебе шансов вырваться. На бледной коже остаются красные следы. Меня это вдохновляет, но тебя сейчас хочется больше, чем рисовать. Беру идею на заметку и окончательно снимаю с тебя рубашку. Одной рукой это сделать не так просто, но я уже привык. С тобой приходилось и не такое делать, поэтому проблем нет. Звонит телефон. Захожусь в истерическом смехе. У них что, флешмоб такой, звонить мне с утра? Сил уже никаких нет. Достаю телефон из кармана, виновато смотрю тебе в глаза, и, даже не обращая внимания на дисплей, беру трубку. Нарочито запыхавшимся голосом быстро бросаю, что перезвоню когда-нибудь и сбрасываю звонок. Раздраженно жму на кнопку выключения. Телефон громко пиликает и погасает. Швыряю его на диван. Промахиваюсь. Плевать, ничего с ним не случится. А случится - не проблема. Гораздо больше меня сейчас волнуешь ты, Романски.